На прошедшем в сентябре 2011 года Венецианском кинофестивале "Золотой лев" был отдан фильму "Фауст" российского режиссера Александра Сокурова. Картина стала заключительной частью так называемой «тетралогии власти», наряду с другими работами режиссёра: «Молох», «Телец», «Солнце».

Тема «утраты человеческого» характерна для каждой из  работ цикла, хотя по признанию автора картины,  можно смотреть ее не только как главы большой философской работы -  «переворачивая страницы одной книги» -  но и по отдельности.  В каждой из частей  тетралогии рассматривается становление личности, и рождаются размышления о том,  какие внутри человека скрываются вершины и таятся пропасти, что может в душе и сознании произрасти, откуда всё это возникает, каким образом и почему.

И "Молох", рассказывающий о Гитлере, и «Фауст»  звучат  на немецком языке.  "Солнце" - в центре которого история императора Хирохито - на японском. «Телец», показывающий немощного Ленина в Горках после инсульта, - на русском. В одном из интервью А. Сокуров так ответил корреспонденту: «Вы можете представить, чтобы Гитлер или император Хирохито заговорили бы по-русски? Фильмы сразу утратили бы доверие зрителей».

«Фауст» А. Сокурова – не экранизация Гёте. В сценарии Ю. Арабова, написанном совместно с Сокуровым и М. Кореневой,  дана вольная разработка фаустовской темы. Это - исследование, философское размышление о человеке – неисчерпаемое, бездонное…

Почему возник именно «Фауст»? Может быть потому, что Фауст - с нами, среди нас, он вполне реален… Он - фигура живая, человеческая, не мифологическая. В его судьбе есть все, что может случиться с живым человеком. Фауст одинок, он потерял смысл жизни… Как сказал о нём Ростовщик (он же –  Мефистофель): «Всё ходит сам за собой по своей маленькой орбите…» Никакого искушения человека сатаной в фильме нет. Мефистофель предстаёт пред нами слабым  бесполым существом с лысым черепом, рыхлым уродливым телом со свиным хвостиком. И уж точно не он соблазняет Фауста – Фауст соблазняет сам себя… Ведь деятельность дьявола ограничена, но нет границ падения человека…

Любопытно, что картина начинается сценой, где Фауст с помощью Вагнера хладнокровно и даже заинтересованно препарирует труп, в надежде отыскать там душу. А позже спрашивает Ростовщика: «Я делаю всё, что нужно душе. Почему там пусто?»… Перед подписанием соглашения о залоге души Фауст тщательно исправляет в нём ошибки… Казалось бы, актуален ли поиск души для Фауста? – возможно, он уже давно не верит в её существование… Беден душою…

В фильме всё максимально «работает» на достоверность: немецкие актёры, исторически точно сшитые костюмы, декорации, натурные съемки, даже сама фонетика немецкого языка. Все романтическое из фильма убрано, а действие средневековой легенды перенесено в первую половину XIX века – в гётевскую Германию с площадями  и узкими улочками, с населяющими их прачками и лекарями, солдатами и студентами.

Обе главных роли режиссер поручил театральным актерам. Возможно, именно опыт сценического проживания образа был важен для этой сложной картины. Фауста сыграл Йоханнес Цайлер  из Венского  драматического театра, а его оппонента - основатель пластического театра «Дерево» Антон Адасинский  (его реплики пришлось переозвучивать немецкому актеру).

Особенность творческой манеры А.Сокурова в том, что он снимает фильм с малым количеством дублей. Это тоже приближает работу к театральному процессу, когда актеры проживают жизнь своих героев на одном дыхании.

Любопытно, что большая часть фильма очень «телесна»:

- теснота пространства, узость улочек, тропинок, жилища героев – всё это заставляет нагибаться, протискиваться, тереться друг о друга, повозки не могут разъехаться, в купальне-прачечной полно женщин… Всё это сдавливает сознание, деформирует кадр, будто сплюснув ладонями, искажает пространство…

 - воздух «вибрирует», «оживает» наполняющими его запахами: труп в начале картины, запах цикуты,  аромат цветов…

-  в фильме  возникает та необыкновенная серо-зелёная дымка, что подвластна только Сокурову.

- звуки ловко вплетаются в ткань картины, превращая в музыку всё: еле слышный шёпот, шум леса, крики больного, песни подвыпивших солдат…

Музыку к фильму написал Андрей Сигле, с которым режиссер сотрудничает уже несколько лет. Имея академическое музыкальное образование, композитор мог пойти по пути оформительства, воспользовавшись наследием композиторов-классиков, обращавшихся к фаустианской теме: Г. Берлиоза, Р. Шумана, Ш. Гуно, Ф. Листа, А. Шнитке и других. Но подчёркивая «неэкранизационную» концепцию фильма, композитор осознанно избегает прямолинейности музыкальных цитат… Картина пронизана реальной музыкой того времени: псалмы, песнопения похоронной процессии, песни в кабаках… По словам Сигле, музыка в фильме стала обобщением немецкой классической  традиции. «Там есть и классическая фуга в финале, и народные песни в вагнеровском изложении, и традиция Брамса… Мне показалось интересным применить это к фильму». Записывался звукоряд тремя  коллективами - роговым оркестром, оркестром барочной музыки, но, прежде всего,  оркестром Ю. Темирканова.

Гете, всю жизнь писавший «Фауста», вложил в него все многолетние раздумья о Жизни и Смерти, о природе Зла, о Любви, о Вечности. И, не ответив ни на один из собственных вопросов, задал миру множество загадок...

«…Бог смотрит вниз. А люди смотрят вверх.

Однако, интерес у всех различен.

Бог органичен? Да. А человек?

А человек, должно быть, ограничен.

У человека есть свой потолок,

держащийся вообще не слишком твердо.

Но в сердце льстец отыщет уголок,

и жизнь уже видна не дальше черта.

Таков был доктор Фауст…» 

(И.Бродский - Строфы к новому "Фаусту")