Рядом с нами больше нет Беллы Федоровны Егоровой – кандидата искусствоведения, профессора кафедры истории музыки, долгие годы – бессменного лектора по курсу "История зарубежной музыки", создателя курса оперной драматургии в консерватории. Те, кто у нее учились, навсегда запомнят исключительно ясные и содержательные лекции, ее строгость, справедливость и, вместе с тем, человечность. И все-таки, чтобы почтить ее сегодня, мы должны обратиться к памяти друзей – кому, как не им, знать человека во всех его проявлениях.

О Белле Федоровне вспоминает доктор искусствоведения, профессор, зав.кафедрой истории музыки Тамара Николаевна Левая:

Via prima

Судьба так распорядилась, что по жизни мы всегда шли рядом, начиная с консерваторских лет. Мы одновременно заканчивали консерваторию, одновременно начали здесь работать, когда еще были студентками на старших курсах.

Нас связывали общие учителя: мы обе учились у Даниила Владимировича Житомирского. Для нас он был колоссальным авторитетом - и профессионально, и в человеческом смысле. Общим был педагог по фортепиано, Софья Валериановна Полякова, которая нас обучала по полной фортепианной программе. Я хорошо помню, как мы с Б.Ф. сдавали ансамбль - играли на двух роялях знаменитый Вальс Равеля – с большим усердием и энтузиазмом.

Scientia

Довольно рано определились сферы занятий Беллы Федоровны – научных и педагогических. Она многие годы бессменно вела курс истории зарубежной музыки. Некоторые темы она особенно любила: возможно, под влиянием Житомирского, а может быть, в силу еще каких-то обстоятельств, её интересы сдвинулись в сторону XX века. Из зарубежной музыки ей ближе всего оказалась музыка французская – она писала дипломную работу о Равеле, диссертацию – о французском музыкальном театре 20-х – 30-х годов, наконец, в последние годы очень много занималась Дебюсси. И я могу сказать с полной ответственностью, что она была ведущим в стране специалистом по этому композитору. Михаил Сапонов, заведующий кафедрой зарубежной музыки Московской консерватории, говорил о ней не иначе, как "блистательная Белла Федоровна"…

Конечно, по сравнению со столичными коллегами у нее здесь было меньше и возможностей публикации, и других возможностей; как мне кажется, она все-таки не получила того, чего была достойна – в смысле каких-то поездок заграничных и прочего. Она мечтала сделать книжку о Дебюсси под названием "Дебюсси и стиль модерн" и многое уже сделала, но, к сожалению, не закончила. Какие-то очерки на эту тему публиковались в отдельных сборниках, а что-то она писала, как выясняется, в самые последние месяцы.

Вообще она была ученым самой высокой пробы. Не хочу никого обидеть, но сейчас, в наш компьютерный век, как никогда, процветает псевдонаучное бумаготворчество. В огромном количестве пекутся диссертации, которые не соответствуют необходимому научному уровню, сквозь пальцы смотрят на откровенный плагиат. Беллы Федоровны это абсолютно не коснулось – она принадлежала тому поколению ученых, для которых научная истина была превыше всего. Она стремилась всегда докопаться до самой глубины, до самой сути вещей, и эти ее листочки, с текстом, напечатанным на старенькой машинке, на старой блеклой ленте, – они очень многого стоят.

И надо подумать, что делать с этими текстами, в том числе с самыми последними. Было бы, конечно, очень хорошо все это собрать и все-таки издать отдельной книжкой. Мы нередко обсуждали с ней проект такой книжки, убеждали ее закончить и поставить, наконец, точку, но как-то это все время отодвигалось, а потом болезнь не позволила довести работу до конца.

Institutio

Она всегда придерживалась высокой профессиональной планки, была весьма требовательна как педагог. Студентам она, быть может, казалась чересчур строгой, и некоторые полушутя даже говорили, что пошли в специальный класс к Белле Федоровне, чтобы не иметь ее в качестве рецензента. Кстати, спецкласс у нее был огромный, его закончило не меньше четырех десятков выпускников, ныне живущих в самых разных городах и странах. Студенты охотно шли к ней в класс, они ценили возможность получить здесь настоящую профессиональную выучку. Среди них уже довольно много кандидатов искусствоведения. Некоторые ее ученики работают в нашей консерватории – Т.Я.Железнова, Ю.В.Медведева, Е.Приданова...

Domesticus

У нее не было большой семьи, она всю жизнь жила только с мамой. И круг ее общения составляли в основном друзья и коллеги. Мы нередко вместе проводили отпуска – ездили зимой в Иваново, в дом творчества композиторов, а летом – в Карелию, в благословенную Сортавалу. Она очень любила там бывать. Была, кстати, очень лихим гребцом в плаваниях по Ладожскому озеру. Любила длительные прогулки: там, на Ладоге, очень много лесных озер, и получались замечательные маршруты.

Она была очень организованным человеком, подтянутым и спортивным – регулярно ходила на стадион "Водник", который рядом с ее домом, в спортивную группу, бегала, занималась гимнастикой - буквально до последних лет. Ее целеустремленность тонизировала и бодрила, я имею в виду не только походы. Скажем, она ставила задачу сильно продвинуть язык. В какое-то лето такая проблема встала в связи с немецким. Был у нас немецкий разговорник с песнями в конце. "Ich ging einmal spazieren"… И все это пелось над Ладожским озером, которое мы оглашали дикими песнями на немецком языке. 

Часто проводили вместе праздники. Поскольку Новый год принято отмечать дома, то Белла Федоровна захаживала к нам обычно уже на следующий день, 1 января, всегда с какими-нибудь маленькими сувенирами. А когда приезжала С.И. Савенко, мы приходили на Бекетовку к Г.И.Козловой – там Белла Федоровна тоже постоянно бывала.

У каждого из нас наступит тот предел, когда мы должны будем переступить черту времен. Когда о нас не скажут больше "есть", но будут говорить: "он был", "она была". Существование наше запечатлеется лишь в памяти тех, кто знал нас, и, наверное, в этом смысле более живы те, о ком вспоминают не только друзья, но и благодарные ученики. Те, которые с уважением произносят слова Педагог, Учитель. То поколение, которое продолжит твою жизнь в своих учениках.