В созвездии юбиляров-2015 Нижегородской консерватории почетное место занимает София Наумовна Пропищан. В своей творческой биографии она отмечает сразу несколько заметных дат - 35 лет работы в стенах Нижегородской консерватории, 25 из них в качестве заведующей кафедрой струнно-смычковых инструментов. София Пропищан - удивительный человек, как говорят, - «человек-оркестр». Она – харизматичная личность, блестящий исполнитель, талантливый педагог, креативный организатор. Ее преданность музыке вызывает глубочайшее профессиональное и человеческое уважение. С полным правом о Софии Пропищан можно сказать - рождённая музыкантом.

- София Наумовна, расскажите, с чего начиналась биография музыканта? Пойти по «музыкальному пути» было Вашим собственным желанием или решением родителей?

У меня в семье все были музыканты. Мать и брат – пианисты, отец и дядя – скрипачи. Кстати, совсем недавно я узнала, что мой дядя учился в Петербурге на одном курсе с С. Прокофьевым. Случайно нашла фотографию, где они стоят рядом.

Когда мне было три месяца - я лежала на рояле, а мама репетировала с вокалистами. Можно сказать, я в музыке - с пеленок. У моих родителей не было мыслей, что я буду заниматься чем-то другим.

- Когда Вы поняли, что главным для Вас инструментом станет скрипка?

Этот инструмент выбрали родители, а я очень хотела играть на рояле. Они меня сильно уговаривали, особенно папа, т.к. брат пошел по стопам мамы, а отец хотел, чтобы я стала скрипачом, как он, чтобы в конечном итоге у нас образовался «семейный музыкальный квадрат» (улыбается). Я долго не соглашалась на скрипку, но они мне объяснили, что на рояле гораздо труднее играть, т.к. там две нотных строчки, а на скрипке - лишь одна. И тогда для меня - ребенка - это решило все вопросы (смеётся).

- Какое первое впечатление на Вас произвел инструмент?

Ужасное! В те годы нельзя было найти качественную детскую скрипку, и к тому же они стоили очень дорого. Поэтому у меня была маленькая и с ужасным скрипучим звуком. Я прекрасно понимала, что инструмент не должен так звучать, т.к. с детства у меня был хороший слух. Начиная с годика, я все детство провела с отцом в симфоническом оркестре Кишинева, где он работал. Я практически не пропускала ни одного концерта. До сих пор помню музыкантов, которых я там слышала: Л. Когана, Э. Гилельса, С. Рихтера, М. Ваймана, Г. Баринову. В Кишинёв постоянно приезжали гастролеры, причем самые выдающиеся не только по меркам Советского Союза. Я все время слышала красивое звучание, и мне хотелось на своей «дудке» (смеётся) сделать что-то благородное. Сейчас я понимаю, что маленькие скрипки не дают ребенку возможности услышать красивое звучание.

- Какие у Вас сохранились воспоминания о музыкальной школе?

Впечатлений много, но они, скорее, обычные. Пожалуй, особенно запомнились вступительные экзамены. Несмотря на то, что все детство я провела с отцом в оркестре, я играть на скрипке не умела, меня отдали в музыкальную школу «с нуля». Помню, как педагог проверял ритмичность - она что-то настукивала, и я повторяла в ответ. А после ужасно боялась, что меня не возьмут, хотя все сделала как надо. Мама улыбнулась и сказала: «Все будет в порядке!» Кроме вступительных экзаменов запомнила зачет, который состоялся через полгода. Я вышла на сцену и меня спросили: «Что ты нам сыграешь?» Я гордо ответила: «Я вам сыграю «Танец парашютистов»». Это было моё самое любимое сочинение.

Школа у нас была очень хорошая, в ней учились одаренные дети, которые с годами разъехались по всему миру. Кстати, в одном классе с моим братом учился пианист О.Майзенберг. Очень жалко, что сейчас эта школа распалась…

-Помните ли Вы уроки со своим первым учителем?

Поначалу я занималась с М.Б. Берихманом. Вскоре меня отдали в класс А.Д. Тушмалова. Он был очень хороший педагог, но иногда вспыльчивый. Родителям не нравилось, как со мной занимаются, они меня все время переводили от одного педагога к другому. Ими было принято решение, что музыкальным обучением займется отец. На протяжении долгого времени он мучил себя и меня. Занятия проходили тяжело, т.к. он был нервный, все время кричал. Несмотря на это, я отца очень уважала. Он учился у П.С. Столярского, замечательного скрипичного педагога в Одессе. Именно папа заложил музыкальные основы в моё обучение, в первую очередь, в звучание и вибрато. Однажды он ткнул мне в живот смычком, сломал его пополам и им же меня потом отхлестал. Когда мама это увидела, сказала папе: «Ты к ней больше не подойдешь!». После этого, когда я играла на скрипке, отец уходил.

- Известно, что Вы учились в московской консерватории у Г.В. Бариновой.

Да, действительно, когда я поступила в Московскую консерваторию, попала в её класс. Была веселая история. Когда мне исполнилось 6 лет, я начала собирать автографы музыкантов, бегала за кулисы, иногда мне было все равно - как они играют, лишь бы получить их подпись. И однажды я подбежала к Бариновой, когда она приезжала в Кишинев. Помню, она написала мне пожелания и поставила подпись. И когда через несколько лет я пришла к ней учиться в Московскую консерваторию, в первую же встречу я ей принесла эту книжечку. Она удивилась, сказав: «Ой, надо же, это - ты!» (улыбается).

- Главным педагогом в жизни для Вас стал Р.Д. Дубинский. Так ли это?

Я готова до земли кланяться этому человеку. Он был для меня главным наставником в консерватории в течение шести лет. Р.Д. Дубинский прекрасный педагог, первая скрипка в квартете Бородина в то время. Всё, что я сейчас могу и умею, это только благодаря ему. Г.В. Баринова занималась со мной специальностью, а он только квартетом и никогда не встревал в сольное исполнительство. Хотя я была бы только рада этому. Р.Д. Дубинский мне дал много в понимании штриховой и звуковой культуры, аппликатурных тонкостей, дал самую настоящую скрипичную школу. Сам играл на скрипке гениально и квартет у них звучал превосходно. Для меня Дубинский был и остается кумиром всей жизни.

- Что особенно запомнилось из этого периода Вашей творческой жизни?

Я помню, как мы студентами бегали в Большой и Малый залы консерватории на концерты. Их было огромное количество. И еще у меня до сих пор сохранился чемодан, полный театральных программок. Я - театральный человек, особенно люблю театр драмы. Признаюсь, что в Нижнем Новгороде ходить на спектакли не могу, потому что, на мой взгляд, уровень сильно отличается от столичных постановок. А в студенческие годы в Москве я ходила на все премьеры. Каждый раз театр был открытием. В постановке важен темп, когда есть развитие. Если темп медленный, он должен быть оправдан идеей. Например, состояние души героя, с которым публика одновременно может застыть, задуматься, поразмыслить.

Театр сыграл особую роль в моей жизни, благодаря ему, я обрела верных подруг, с которыми вот уже 40 лет мы дружим, часто перезваниваемся, поздравляем друг друга с праздниками.

- Какие еще люди повлияли на Ваш творческий рост?

Главным человеком в моей профессиональной деятельности навсегда останется Р.Д. Дубинский. «Вторым номером» в моей биографии можно поставить Лео Кремера – аутентиста из Германии, хотя сам он органист, а не скрипач. Мы случайно познакомились на одном из концертов в Кишинёве. Он - удивительный музыкант. Тогда я занималась только аутентикой, он мне помогал. А в Нижнем Новгороде на фестивале старинной музыки я познакомилась с А. Решетиным из Петербурга. Наше общение продолжается по сей день. Аутентика - вторая ипостась моей жизни.

- Скажите, а как родилась идея – идти по пути аутентичного исполнительства?

Начало аутентичности положил в моей жизни не Лео Кремер. В Минске проходили курсы по старинному исполнительству. Тогда я, Федьков и Романенко (П.Федьков – гобоист, Е.Романенко – органистка, участники трио Artis – прим. В.С.) поехали туда учиться, не понимая, что это такое. Я даже слова «аутентичность» не знала. Курсы вел молодой парень В.Шуляковский, объяснял какие-то странные способы игры на скрипке. Я человек горячий, помню, хлопнула дверью и ушла. Подумала тогда: «Я уже состоявшийся музыкант, достигла много и меня будет молодёжь учить играть на скрипке? Ну, уж нет!» Посидела, остыла, подумала: «Наверное, в этом что-то есть, раз люди приехали учиться». Вернулась в аудиторию. Так началось моё погружение в аутентику.

В этой сфере важно психологически иначе относиться к старинной музыке. Музыканту нужно перестроить сознание, понять совершенно другую манеру фразировки, звукоизвлечения, штриха. Мне в детстве родители говорили: «Бах - это гений!» Дома всегда звучала музыка, и когда я слушала его сочинения, думала: «Ну что они в этом Бахе находят?! Идет товарный поезд – 56 вагонов, и все одинаковые». И только когда я занялась аутентикой, поняла, что старинная музыка - это отдельный мир. Бах стал моим любимым композитором.

Однако есть «подводные камни». Нельзя одновременно заниматься аутентичным и еще каким-нибудь исполнением. Аутентика - совершенно отдельный способ существования на инструменте. И я поняла, что больше не могу заниматься только ею, мне хочется играть Брамса и Шостаковича, а навык уже теряется.

- Как Вы оказались в Нижегородской консерватории?

После окончания Московской консерватории я работала в женском квартете в Твери. Постепенно он начал «разваливаться». Я поняла, если дальше не обеспечу себе жизнь, то останусь «не у дел». И тогда от Калининской филармонии я получила рекомендацию поступления в аспирантуру. Честно, хотела в Москву, а мне предложили на выбор либо Новосибирск, либо Нижний Новгород. Я выбрала Нижний, т.к. здесь работала Н.М. Бейлина, и хотела поступить в её класс. Даже заранее ей позвонила, но она мне сказал: «Извините, Софочка, я уезжаю». Именно она посоветовала идти к С.Л. Ярошевичу.

- Как проходили его занятия?

С.Л. Ярошевич - человек горячий, творческий, эрудированный. Иногда профессиональные задачи, над которыми нужно работать скрупулёзно и спокойно, он объяснял весьма эмоционально. У него все занятия проходили ярко, интересно.

- Скажите, на чем в творческой деятельности Вы делали акцент: на сольное исполнение или игру в ансамблях, квартетах?

Я много играла соло, но если было бы возможно, я всю жизнь занималась бы только квартетным творчеством. Меня в это «втянул» Р.Д. Дубинский еще в Московской консерватории. В 70-е годы существовало много квартетов, ансамблей, коллективов, таких как квартет Бородина, квартеты Бетховена, Шостаковича, Глинки. Для меня игра в квартете - самое большое удовольствие! Кстати, с 1987 по 1993 годы я работала в Москве (наездами) в Государственном Квартете им С.С. Прокофьева. С этим коллективом мы объездили пол Европы. Это было замечательное время!

- Скажите, как складывалась Ваша концертная жизнь в консерватории и за её пределами? С какими дирижерами, оркестрами и коллективами приходилось работать?

Очень много играла с симфоническими оркестрами: Московской консерватории, много выступала с Д.Г. Китаенко, В. В. Катаевым, Т.И. Гуртовой, А.Д. Гершфельдом. В Кишиневе часто играла с местными дирижерами, с Э. Н. Гульбисом, сотрудничала с М. Янсонсом, В.Н. Зивой, Ф.Ш. Мансуровым, А.Н. Лазаревым, в Нижнем Новгороде - особенно с И. Б. Гусманом.

- Музыка каких композиторов близка Вам по духу? Менялись ли Ваши вкусовые пристрастия?

Раньше очень любила В. Моцарта, слушала его почти каждый день. Потом это резко прошло. Когда началось увлечение аутентикой - окунулась в старинную музыку, особенно любила сонаты для скрипки соло. Я вообще люблю музыку! (улыбается). Единственное, пожалуй, не переношу камерное творчество П.И. Чайковского, и частично русскую музыку. На мой взгляд, Чайковский не умел обращаться с фактурой, с разработочным материалом, в нем можно утонуть. Из русских композиторов, кто писал камерную музыку, лучший - М.И. Глинка, скорее всего, потому что он шел по пути европейской школы.

- Как Вы относитесь к современной академической музыке?

Я её не очень хорошо знаю. Многие эксперименты интересны, но что они мне нравятся - сказать не могу.

- Вы организовали несколько коллективов: ансамбль солистов «София», квартет «Cantando». Скажите, как рождались идеи создания этих коллективов?

Идея организовать камерный оркестр была не моей – это идея студентов. Сначала был организован оркестр С.Л. Ярошевичем, а когда он уехал из страны, я взяла практически весь его класс к себе и камерный оркестр тоже. Прослужила в нем тринадцать лет, а дальше уже не смогла.

Квартет «Cantando» состоит из моих студенток. Это как раз те люди, которым всё интересно и они хотят творить, фанатически преданы своему делу. Я их уговариваю прекратить сотрудничество в коллективе, потом будет очень тяжело расставаться, вырывать часть души из себя.

- Вы уже 25 лет возглавляете кафедру струнно-смычковых инструментов, скажите каково быть во главе такой большой команды?

Больших проблем нет. Хотя, конечно, это нелегкое занятие, особенно для женщины. Здесь нужно обладать в какой-то степени дипломатией, уметь разбираться в конфликтных ситуациях, которые, к сожалению, т.к. у нас кафедра в основном женская, случаются. Честно, это не самое лучшее времяпрепровождение в моей жизни. Когда случайно под горячую руку я завела разговор о своем уходе, все сказали: «Вы что с ума сошли? Нам Вы нужны». Раз так говорят, значит все нормально! (улыбается).

- На чьи профессиональные традиции Вы опираетесь в своей деятельности – московские или нижегородские?

Я опиралась на московские традиции. Это подробное, очень внимательное отношение к музыкальному тексту, контроль над всеми проблемами. Если у человека где-то концерт, и он играет программу, не относящуюся к специальности, он все равно должен предупредить педагога о своем выступлении, обязательно проиграть ему эту программу. Педагог и студент должны постоянно держать «руку на пульсе» - моя главная установка! Я считаю, что контроль должен быть обязательно.

Моя выпускница сейчас работает ассистентом по специальности в Московской консерватории, она меня удивила - к ней за это время еще ни один студент на занятия не пришел. Даже в Москве сейчас эти традиции развалились.

- Когда у студентов не все получается, как Вы решаете проблему? Вы за «кнут» или за «пряник»?

Я за кнут (смеётся). Хотя понимаю, что не всегда права. Конечно, когда человек старается, а у него все равно не получается, нужно деликатно объяснить, помочь. Учиться в моем классе выдерживают не все студенты. Они переводятся, или я их отдаю другому педагогу. Особенно не выдерживают парни, они вообще народ слабый.

- Каким Вы видите преподавателя кафедры в идеале? Есть ли у Вас близкие к этому идеалу коллеги?

С точки зрения педагогической когда-то был идеал Захар Бронн. Я считаю, что он педагог от Бога. Он может найти выход из любой трудной ситуации, выпавшей студенту. А как исполнителя очень люблю А. Рудина. Он - гений со всех музыкальных сторон.

- Как Вам удается все успевать? Быть заведующей, педагогом, активным исполнителем?

Раньше энергии было много, сейчас её уже нет. У меня мама была такая же сумасшедше-энергичная, но в отличие от меня у нее были дети. Очень тяжело все в жизни успеть. Либо нужно работать, либо растить детей. Наверное, вы удивитесь, что я скажу, но для женщины самое главное - иметь семью и детей, а не посвящать всю жизнь игре на скрипке.

- Что Вы пожелаете себе сегодня?

Здоровья!

- Вы чувствуете себя счастливым человеком?

Не знаю. Наверно, да. Периодически - да, но несчастливым человеком я себя точно не чувствую!

Беседовала Виолетта Сорокина