Денис Присяжнюк – кандидат искусствоведения, член Союза композиторов России – всегда казался мне не только  смелым и отчасти эпатажным автором, но и неординарной,  разносторонней личностью.  Исполняя его сочинения, я каждый раз удивлялась новой интересной концепции, мне было все более интересно работать в тандеме с ним. За скромной, тонкой и деликатной манерой держаться, ощущалась и нескончаемая творческая фантазия, и сильные эмоции, что не могло не притягивать молодых исполнителей.

За три года нашего сотрудничества, Денис Олегович написал немало сочинений для народного голоса с различными инструментами: это и «Параллельная музыка IV», и «Маргиналии», и «Tempora Mutantur», и «Параллельная музыка V». Не все они еще прозвучали со сцены, но наш рабочий процесс идет вперед и, нарабатывая навык исполнения современной академической музыки, мы все более влюбляемся в нее. Учить, исполнять, а главное понимать ее становится все легче, и при этом все больше появляется азарта и желания творить вместе.

- Что побуждает Вас обращаться в своих произведениях к исполнителям с народным голосом?

- Буду честен: я долгое время испытывал устойчивую идиосинкразию ко всему народному. В свое время этим  всех нас – людей моего поколения  - «перекормили». Более того, произошла подмена понятий: то, что выдавалось за народное,  на самом деле, было просто модным лейблом, связанным с матрешками, балалайками, погремушками и хохломой. От этого  внешнего, показного, псевдонародного я старался дистанцироваться. 

Но когда я  встретил музыкантов, способных решать те задачи в этой области, которые мне интересны, я с удовольствием обратился к народным инструментам и голосам, и к смешанным составам. Я говорю, в первую очередь, о Юрии Гуревиче (для него в дуэте с Софьей Пропищан была написана пьеса «Оксюморон IV» на слова В. Розанова и М. Чулаки), о Ксении Лазуниной (улыбается), с которой мы сейчас беседуем и Викторе  Поспелове – наши творческие контакты были неоднократны. Очень приятно писать для людей, которые хотят осваивать непривычное, неожиданное, сложное. Конечно, мало хотеть, надо еще и  суметь. Вот когда стремления, желания, цели и возможности совпадают,  тогда и рождаются новые сочинения.

- Могла бы академическая певица исполнить то, что написано у Вас для народного голоса? 

- Это зависит от конкретики. Потому что, к примеру, «Tempora Mutantur»  может быть исполнено любым женским голосом, а было исполнено народным и хорошо исполнено.

(«Tempora Mutantur» - сочинение для любого женского голоса, любого деревянного духового и любого клавишного инструментов. Исполнено Ксенией Лазуниной - народный вокал, Виктором Поспеловым - гобой, Анастасией Шестериковой - рояль). 

С другой стороны, есть вещи, которые сразу написаны для народного голоса,  и тогда любого рода переложение уже насильственно. Например, «Параллельная музыка IV», которая написана для народного голоса,  гобоя и стоящего на сцене рояля, и свежее сочинение («Параллельная музыка V»), которое еще не звучало, но я искренне надеюсь, что прозвучит. Они уже сориентированы на  народный тембр и даже  на конкретных исполнителей.

 Что касается академического  и народного  вокала, я, как композитор,  не вижу разницы в их возможностях воплотить мой замысел. Точно так же и с инструментами. Да,  писать для дудука – не то же самое, что для гобоя, но ведь инструмент появляется как реакция на конкретную творческую идею, как ответ на вызовы, которые возникают вокруг нас. И, с точки зрения использования инструментов, для меня принципиальной разницы нет, важно -  кто именно будет это исполнять.

- Как создается концепция Ваших сочинений?

- Это темный вопрос (улыбается) и осветить его очень нелегко. Иногда ставится некая цель, а конкретный способ ее реализации долго ищется путем проб и ошибок. Иногда все приходит быстро. Очень часто текст  провоцирует конкретные решения и, на мой взгляд, важно посмотреть на этот текст нестандартно, прочесть в нем не то, что бросается в глаза, а что-то новое. Смею думать, что  как раз в работах, связанных с народным вокалом, тексты были, с одной стороны,  решены неожиданно, а с другой, все же не грешили против  народной традиции, к которой я отношусь с уважением. Мне очень хочется сохранить этот правильный баланс между новизной, оригинальностью и точным соответствием контексту.

А какое место занимает в Вашем творчестве «народная» музыка? - Сейчас еще сложно об этом судить. Вот будет мне лет 80… (смеется), да и не мое это дело - осмысливать, что в моем творчестве важнее, а что менее важно. Я могу сказать, что одинаково серьезно отношусь ко всем жанрам, творческим задачам и реализации музыкального пространства времени, будь то «бирюлька» на минуту или развернутое симфоническое сочинение. Мне все интересно, и  этот интерес связан с конкретными людьми и задачами, которые можно решить в этой области, потому что здесь есть свои особенности, связанные со спецификой интонирования, диапазона, с особенностями многоголосия, которые тоже надо принимать в расчет, если ты хочешь находиться в рамках той системы координат, которая ассоциируется с народным пением, а не выпадать из нее принципиально. Мне кажется, что самое главное – не слишком заботиться о рамках, а просто делать свою работу по возможности  так, чтобы быть при этом понятным  исполнителю (это, кстати, большое счастье, когда исполнитель тебя понимает) и тогда есть шанс, что ты будешь понят слушателем.

- Если говорить о рамках, Вы все-таки достаточно смелый экспериментатор. Существуют ли они для Вас?

- Я знаю одно: мне бы очень не хотелось в музыке повторяться и врать.  Если это случится, то  пусть меня отправляют на свалку! (смеется). Композитор должен вовремя останавливаться,  или же  -  все время говорить. Но говорить -  не означает  переливать из пустого в порожнее. Надо продвигаясь вперед, доносить  какую-то новую информацию. Иначе композитор неинтересен. Так что лгать и повторяться – вот чего я боюсь. А других рамок не существует. Конечно, есть вкусовые параметры, которые нельзя нарушать, но это тоже очень сложный, субъективный вопрос, особенно в ХХI веке, когда мы уже прошли неостили, прошли полистилистику.  Даже эта граница, о которой мы сейчас говорим – народное пение и  академический вокал, -  она же виртуальна на самом деле. Есть просто хорошая музыка, не очень хорошая и очень нехорошая. И тоже самое - с исполнителями. Мне кажется, если совпадают задачи автора и исполнителя, то в результате они и со слушателем тоже совпадут.

- Но признаем, что эта музыка для узкого круга людей. У Вас никогда не было желания написать что-то, что будет доступно более широкому слушателю?

- Это сложный вопрос и я могу долго об этом говорить. К примеру,  вчера  был концерт моего класса в музыкальном училище. Тематический концерт, посвященный впечатлениям от одной из картин Сальвадора Дали, который не так уж и популярен среди широких масс. И музыка, которая была написана студентами и мной, не рассчитана на массового слушателя. Но люди у нас в зале, включая администрацию колледжа, сидели на подоконниках и стояли в проходах. Поэтому мне кажется, что этот вопрос опять же о качестве материала. Сделать для массового слушателя? Для какого массового слушателя? Для того, который потребляет музыку, как быструю еду: «не надо чистить и варить, а надо просто растворить»? Звуковые «обои»? Нет, мне это не интересно в принципе. Поэтому я никогда не думаю, для какого числа людей я пишу, никогда не стремлюсь быть намеренно демократичным или, наоборот, крайне элитарным. Я осознаю, что круг моих слушателей – «подавляющее меньшинство» от общего круга воспринимающих музыку в нашей стране. Но бывает и по-другому. Я видел на концертах современной музыки аншлаги, и не раз, и не два. Поэтому, мне кажется, надо просто писать музыку и делать свою работу качественно и профессионально.

- Если проследить тенденцию развития современной музыки, написанной именно для народного голоса с середины ХХ века, (взяв, к примеру,  «Поэторию»  Щедрина) и до сегодняшнего дня, то каков этот путь?

- Я думаю, что все ассимилировано. Сейчас нет этой четкой грани, по крайней мере, для меня. Она, может быть, существует технологически, она может существовать на уровне того, что у народного вокала один слушатель, а у академического другой, но это субъективные вещи. А тенденция, на мой взгляд, абсолютно интегративная. То есть все движется навстречу друг другу: все во все проникает, все во все переходит, все со всем взаимодействует. Это явление, которое было характерно и для ХХ столетия и сейчас, но уже на новом уровне характерно для столетия ХХI. С этой точки зрения я вижу много любопытнейших перспектив в таком пересечении. Это интересно и со всем этим можно продолжать работать.

- Если же сузить круг композиторов до Нижегородской плеяды, то насколько эта тема популярна здесь?

- Могу сказать, что практически все, так или иначе, отдали дань этому направлению. С. Стразов писал достаточно много и для народного оркестра и для сольных инструментов,  и А. Нестеров, и  Б. Гецелев, Г. Комраков также не обошли стороной народную тематику.