Б.С.Маранц возглавила фортепианную кафедру в 1954 году, и в короткий срок молодая горьковская пианистическая школа вошла в ряды лучших школ страны. Ученица Г.Нейгауза, Берта Соломоновна создала собственную систему преподавания, которая позволила её ученикам достичь столичного уровня профессионализма. Многочисленные доклады, открытые уроки, консультации долгие годы служили своего рода камертоном музыкальной педагогики города, а крайне интенсивная концертная деятельность пианистки формировала эстетический вкус публики. 

В консерватории Берта Соломоновна имела высочайший авторитет: недаром тогдашний ректор Г.С. Домбаев пригласил её на место заведующей кафедры. Многие абитуриенты приезжали в Горький специально для того, чтобы учиться у неё. Берту Соломоновну знала вся Москва.

Вспоминает З.А.Скульская: «Когда в 85 лет она поехала на курсы повышения квалификации в Московскую консерваторию, там просто все переполошились. Все боялись, что Маранц придёт к ним на урок».

Когда Евгений Рывкин, студент Московской консерватории и бывший ученик Берты Соломоновны, готовился к конкурсу им. Чайковского, она приехала проверить, как он играет. «Она стала там сама с Женей заниматься. Но никто на неё не обижался. Все знали - это академик в своей области. Она знала всё, она знала традиции, она знала, как нужно. И Женя завоевал III премию».

Имя Маранц было известно и в Европе. Вспоминает Ю.И.Западинская: «К нам как-то приезжал из Франции пианист Э. Бавузе, концертирующий по всему миру. Когда он пришел в филармонию на репетицию, то спросил: "А где здесь Маранц?” Я его повела к ней. По дороге он купил охапку цветов, и они с ним долго по-немецки беседовали».

Берта Соломоновна владела всеми амплуа пианиста: во-первых, «она была прекрасным концертмейстером, работала с Зоей Лодий, знала традиции вокального исполнительства, как свои пять пальцев. Когда Берта Соломоновна слышала, что кто-то из педагогов не в тех темпах играет песни Шуберта, она говорила: «Вы неправильно играете». Тут же садилась и начинала показывать». (З.А. Скульская).

Кроме того, Берта Соломоновна была прекрасным ансамблистом, выступала с известным виолончелистом Г.Д.Цомыком (Соната Шопена, которую они вместе играли, будет исполнена З.А.Скульской в рамках фестиваля.) В её репертуаре были и большие ансамбли, как например «Форельный квинтет» Шуберта.

Как минимум раз в год Б.С.Маранц давала сольные концерты или выступала с оркестром. Ее обширный репертуар включал почти всю фортепианную литературу. Однако было и своё амплуа: Берта Соломоновна превосходно играла музыку венских классиков.

Сохранилась запись 4-го концерта для ф-но с оркестром Бетховена в её исполнении, которое, как считает Н.В.Буслаева, сравнимо по уровню с исполнением Э. Гилельса.

Бетховен был наиболее близок её художественной индивидуальности. Недаром на Всесоюзном конкурсе исполнителей в 1937 году она получила специальную премию за лучшее исполнение Бетховена. К ней нередко обращались за консультацией. Так однажды из Германии приехал Б. Блох. Ему нужно было выступить в Вене с докладом о «32 вариациях» Бетховена. Он пришёл к больной Берте Соломоновне, которая в то время уже жила у А.С.Бендицкого. Рассказывает его жена Ю.Западинская: «Я присутствовала при их разговоре. Это было очень интересно. Берта Соломоновна открыла ему философские глубины этого сочинения, поделилась чисто пианистическими приёмами. С этим багажом он и поехал в Вену. Позже, приезжая сюда, кланялся Б.С., рассказывал с упоением - как это оказалось свежо...»

Многие произведения нижегородских композиторов (24 прелюдии А.А.Касьянова, пьесы для фортепиано А.А.Нестерова и др.) впервые прозвучали именно в исполнении Б.Маранц. Она давала им «путёвку в жизнь», исполняя в концертах, разучивая с учениками. На сцене Берта Соломоновна выступала много и с удовольствием. Если планировались какие-то юбилейные концерты, у неё всегда в репертуаре находился какой-нибудь опус. По словам Н.В.Буслаевой, она была очень оперативна в этом смысле.

К выступлению Б.С.Маранц относилась как к празднику. Это видно было - по тому, как она выходила на сцену, как кланялась, как садилась. За роялем она держалась с большим достоинством, абсолютно царственно.

Как рассказывает Н.В.Буслаева, у Берты Соломоновны было очень красивое концертное платье с высоким стоячим воротником. Она выходила в нем как королева, как Мария Стюарт. Отец одной её ученицы, художник, даже нарисовал пианистки портрет в этом платье за роялем.

Б.С.Маранц выступала до глубокой старости. «Берте Соломоновне было 80, когда она говорила: «Единственное чего я боюсь – забыть». Но она обладала феноменальным слухом и как только забывала - играла по слуху!» (З.А.Скульская).

Берта Соломоновна была очень требовательна к себе и к людям. Она была человеком удивительной ответственности и дисциплины. Н.В.Буслаева рассказала о таком случае: «Однажды Берта Соломоновна «забыла» про Новый год и репетировала с нами в Концертном зале до 12 ночи. Мы ревём, слёзы утираем, репетируем. Но даже напомнить про Новый год было нельзя. Она могла сказать: «Какой Новый год, если у тебя не выходит левая рука в сонате!».

Работу над произведением она доводила до такой степени законченности, что сочинение запоминалась на всю жизнь. По словам Н.В.Буслаевой, «у Берты Соломоновны было совершенно одесское выражение «как следует быть». И это «как следует быть» она должна была довести до конца».

 Вспоминает А.С.Бендицкий:

«Мама давала основы. У неё была установка – не сделать вещь, а дать фундаментальные знания: как нота должна выдержаться, когда сняться, какой должен быть пианистический приём, какое звучание, какая педаль. Она говорила о тех вещах, которые и дальше переносятся на другие произведения. Это - грамотность, и от ученика требовалось точное соблюдение этой грамотности».

Это подразумевало многое: умение разбираться в фактуре, гармонии, стиле, умение читать с листа, знать много музыки, и конечно, много играть.

Б.С.Маранц была очень активной слушательницей, и имела невероятно большую фонотеку.

Рассказывает Ю.И. Западинская: «Она не пропускала ни одного концерта! В филармонии концерт – Берта Соломоновна обязательно сидит, со вниманием слушает, и потом даёт свою оценку. Затем идет в артистическую и рассказывает, что так, а что не так».

Человек необыкновенной любознательности, Берта Соломоновна интересовалась самыми разными явлениями жизни, музыки, искусства, науки. По словам Н.В.Буслаевой, она никогда не стеснялась и в 70, и в 80 лет сказать: «Ой, я этого не знаю, объясни мне. Ты про что это говоришь?» Она была из тех людей, которые учатся до конца жизни.

В преподавании Берта Соломоновна была очень активной и деятельной. Несколько раз пыталась брать ассистентов, но отношения с ними быстро портились. Как рассказывает Н.В.Буслаева, Берте Соломоновне надо было сделать всё самой! Она не могла доверить свою работу кому-то другому.

Сама фортепианная школа Б.С. Маранц отличалась строгостью и экономией движений, что придавало пианизму точность и хорошее ощущение звука. Вспоминает З.А.Скульская: «Берта Соломоновна ненавидела, когда пальцы мельтешат перед глазами, не любила, когда человек как-то внешне излишне себя проявляет. Всё было направлено на повышенную чуткость пальцев. Она говорила: «Кончики пальцев должны быть как корундовые иголочки». Корундовые шипочки были на кончике иголки, которая двигалась по бороздкам пластинки. Нужно проникать пальцами как слепец. Она воспитывала нас с этими ощущениями. Это действительно придаёт беглость, поскольку мы не машем, не расходуем энергию попусту. Эта школа позволяет играть и аутентично, и современно. В ней - продолжение немецкой клавирной традиции, на которой основывалась фортепианные принципы Нейгауза. Берта Соломоновна сама очень бегло играла. У неё пальцы до старости были послушны: при такой школе много энергии не требовалось»

Вспоминает Ю.И.Западинская: «Мы как-то повезли Берту Соломоновну в музей Горького. Там была какая-то встреча. И она, несмотря на то, что уже была больна и почти всё время лежала, попросила её отвезти. Она сыграла экспромт Шуберта Es-dur. Это было изумительно!»

Были студенты, которые считали себя на пороге консерватории уже взрослыми музыкантам и не выдерживали требований Берты Соломоновны: хлопали дверьми, убегали из класса. «Но все постепенно становились взрослыми и начинали понимать, что нас учат по-настоящему, может быть впервые в жизни» (З.А.Скульская)

У Берты Соломоновны было много своих педагогических приёмов. Во-первых, она как никто умела освобождать от зажатости, и поэтому много занималась со студентами, которые переиграли руки. По словам Н.В. Буслаевой, если в консерватории у кого-то это случалось – вели к Маранц.

Следом за Нейгаузом, она применяла метод замедленной киносъёмки, который заключается в том, чтобы играть с тем же звуком, фразировкой, с той же эмоциональностью, но в более медленном темпе.

Б.С. Маранц живо откликалась на интересные разработки мировой фортепианной педагогики и исполнительства. Вспоминает Н.В.Буслаева:«Когда Берта Соломоновна прочитала книгу К. А. Мартинсена «Индивидуальная фортепианная техника на основе звукотворческой воли», еще не изданную у нас, она была в восторге! Настолько она разделяла его идеи о том, что «вначале был слух». И очень часто на уроке было слышно:

- Подожди, не играй! Ты ещё не услышала, а уже взяла аккорд. Сначала послушай.

- Что, Берта Соломоновна, послушать?

- Надо слышать, каким тембром этот аккорд будет звучать, в какой динамике. Продирижируй про себя предыдущий такт, услышь, какой будет темп. Только потом берись играть».

Всегда аккуратная и подтянутая, Берта Соломоновна, не терпела расхлябанности, работы спустя рукава. Рассказывает Ю.И.Западинская: «Сейчас, уже живя в Германии, мы думаем, что в ней было много черт от немецкой культуры. Во-первых, невероятная аккуратность, доходящая до фанатизма чистоплотность. Она жила в крошечной квартирке, в так называемом «доме народной стройки», с одной комнатой в 16 кв. метров. И всё у неё было распланировано до миллиметра: гигантская фонотека, библиотека, всеобъемлющий нотный материал – и всё в идеальном порядке! Можно было буквально назвать: «Равель «Павана», пластинка». Она идёт к какому-то краю своего шкафа и тут же вынимает эту пластинку».

Эта немецкая аккуратность, тщательность, предельная ответственность сказывались во всех сферах её деятельности. Она ни разу в жизни не отменила свои концертные выступления. Известен случай, когда Берта Соломоновна с инфарктом сыграла 4-ый концерт Бетховена в филармонии - не знала, что у неё инфаркт. Вспоминает Н.В.Буслаева: «Оркестр сидит на сцене, а её - нет. В зале раздаются хлопки. Я сижу, чувствую что-то неладное – никогда не было, чтобы она опоздала. Берта Соломоновна выходит в своём «королевском» платье, кладёт тюбик валидола на краешек рояля и ...совершенно гениально играет. Именно эта запись и сохранилась. Потом выяснилось, что ей дома стало плохо. Это был бетховенский юбилейный год, и на следующий день она должна была играть в консерватории в общем концерте 26-ю сонату. (Она её, кстати, тоже замечательно сыграла). Ей было плохо, нужно было ехать к врачу. Но она сказала: «Нет, я сначала сыграю 26-ю сонату. И уже после этого концерта её госпитализировали».

Б.С.Маранц была очень цельным человеком. «В её поведении не было никакой позы, она уважала чужое мнение, дорожила чужим временем. Вспоминаю, как в бытность мою студенткой консерватории Берта Соломоновна специально пришла ко мне домой, чтобы предупредить о переносе урока.» (из книги Н.Я.Лузум «Берта Маранц – пианистка и педагог»)

По словам О.А.Лебедевой, «во время обсуждения на кафедре она всегда была объективна. Для неё не существовало никаких иерархий, в её суждениях никогда не было тенденциозности. Б.С.Маранц всегда говорила то, что думала - откровенно и искренне».

Она очень участливо и внимательно относилась к жизни своих студентов. Рассказывает З.А.Скульская: «Берта Соломоновна знала про нас всё, все наши переживания Но не потому, что мы с ней делились. Она как-то умела всё про нас знать».

«Если мне нужно было решить какие-то свои проблемы, а у Берты Соломоновны был свободный день, она мне говорила: «Заряночка, я очень рада! Приходи! Я как раз котлетки жарю: мы с тобой вместе пообедаем. Приходи!» Дома она становилась уютная, домашняя, никуда не спешила, не нервничала. Всё-таки у неё была очень большая нагрузка: здесь послушать, там провести открытый урок, там доклады, там ещё что-нибудь… И, конечно, она всё время нервничала. Зато когда она была свободна, вокруг неё создавалась замечательная домашняя теплая атмосфера. Она спокойно, не спеша всё выслушивала, давала дельные советы, успокаивала».

 Н.В.Буслаева: «Берта Соломоновна всегда заботилась о том, чтобы сплотить свой класс: таскала всех за город отдыхать, устраивала там подвижные игры. А каким событием были её дни рождения! Все поэтапно собирались в её маленькой квартирке: сначала ученики, потом бывшие ученики, потом педагоги. И всё время вокруг неё была толпа народа».

16 декабря этого года Берте Соломоновне Маранц исполнилось бы 100 лет. Целый век фортепианной истории, на которую она непосредственно влияла.

Этому событию посвящен фестиваль, который продлится четыре месяца, с 16 сентября по 16 декабря. Главная идея фестиваля – осветить все сферы деятельности Берты Соломоновны. Состоятся сольные и ансамблевые концерты, выступят её бывшие студенты, а также дети из музыкальных школ города.

Фестивальная программа насыщена яркими событиями. Так, в сентябре выступают члены семьи Берты Соломоновны: старший сын Александр Бендицкий с женой Юлией Западинской, внучка Елена Бендицкая с мужем Михаилом Никифоровым и правнучка Мария Лихтерман. В октябре – ученицы: Людмила Галиновская и Людмила Лебедева (г.Камышин), Мария Прудовская, Нонна Буслаева со своими учениками (в авторской программе «Учитель и ученик»), а 26 и 28 октября - Элисо Вирсаладзе с оркестром под управлением Александра Скульского. В ноябре – Белла Альтерман с учениками, молодые лауреаты из ДМШ и колледжа им.Балакирева, а затем Заряна Скульская, инициатор фестиваля, с камерным концертом. В декабре – Илья Фридман, Римма Скороходова и младший сын Б.С. Маранц Игорь Бендицкий. 14 декабря в рамках фестиваля в Малом зале будет проведена конференция, посвящённая памяти Б.С.Маранц. Также запланирована презентация книги, в которой будут собраны труды Берты Соломонвны и воспоминания о ней. А 16 декабря в день рождения пианистки прозвучит финальный аккорд – гала-концерт.

Арт-журналист I курса ФДО

Ольга Капустян