Концерт музыки для камерного оркестра. 2 октября. Консерватория

Играли «Солисты Нижнего Новгорода» - значит, можно рассчитывать на адекватность исполнения. И сольные исполнители замечательные – Эмиль Ровнер (виолончель), Марк Ровнер (кларнет), Камилла Шатц (скрипка). 

Второй концерт современной музыки за день – это интересно: есть возможность в течение дня сравнить современную музыку совсем молодых композиторов-студентов и не молодых, а временами даже умерших композиторов, но все равно считающихся современными. Диапазон довольно широк: на концерте были произведения аж 1939 года. Если это считать современностью, то что же тогда будет ближайшим прошлым?

«Плач Македонии». Сони Петровски по максимуму использует выразительность струнного оркестра в совместном звучании: аккордовая фактура, насыщенно-матовая, подчеркивает мрачность образа. О чем так выразительно плачет Македония? 

5 танцевальных прелюдий Лютославского. Замечательные, яркие миниатюры, вполне тональные, в звонком инструментальном  сочетании кларнета, арфы, фортепиано, ударных и струнного оркестра. Фейерверк образов от детективной таинственности (кларнет - кот, крадущийся в темноте!) до танцевальности, от дымчатой изящности до простонародности. 

«Кисть Ван Гога» В.Зырянова. Обязывающее название и… ограничивающее. Только ли безумные мазки кисти живописует эта мяукающая музыка? Суматошный, прерывистый бег пассажей-мыслей, за которым не поспевает ни кисть, ни скрипки, ни внимание слушателя – не есть ли модель современности?

Классик - Шостакович в концерте стал моментом отдохновения – стремительная полька «Прогулка по Москве» доказала, что темпы передвижения по столице в прошлом вряд ли отличались от современных. 

На концерте отличились солисты – Камилла Шатц в Сoncerto funebre очень эмоционально прожила совсем непростую музыку К.А.Хартмана, - непростую, несмотря на то, что написана она еще в 1939 году. Запомнилась красивейшая виолончельного регистра тема перед последним разделом – идеал все равно видится в красоте и гармонии, пусть даже недостижимых по итогам коды. Эмиль Ровнер в Концерте для виолончели и струнного оркестра Т.Мансуряна подчеркнул повествовательность начала, приводящую постепенно к эмоциональному срыву. 

Вот он, общий для фестиваля мотив «на грани». Музыка неизменно пытается решить какие-то вселенских масштабов проблемы, чувства накалены до предела... Вписать новизну содержания в старые формы и жанры – удел немногих. Обычно творцы новой музыки избирают другой путь – обновления не только образной сферы, но и того музыкального языка, каким эти образы выражены. Для постижения нового языка и новых образов нужно трудиться – внутренне, эмоционально и интеллектуально. А на это способен далеко не каждый слушатель. Однако если мы не хотим стоять на месте, то внутренняя работа должна присутствовать как фактор личностного роста – и с этой точки зрения прослушивание не только новой, но вообще классической музыки является одним из самых удобных способов развития, поскольку оно происходит практически помимо воли, посредством переживания образов, поступающих извне. От слушателя требуется самая малость – внимание. 

Концерты камерной музыки  3 октября, 7 октября, Консерватория

Камерных концертов было несколько в течение недели, и неудивительно, что впечатление о них оказалось общим. 

Вечер понедельника начался странно-блюзовым «Andante» для саксофона и фортепиано Н.Бордюг. «Балагурки для альтовой домры» Б.Сазонова – миниатюры со спецэффектами вроде топотанья ногами, пристукивания по домре руками. Пару раз было эффектно, когда домра отозвалась на стук резонансом, и в зале повисло призрачное эхо. 

А вот дальше начались галлюциногенные «Видения» Аллы Пенкиной для квартета медных духовых, виолончели и ударных. «Видения» вдохновлены Ф.Кафкой, и это чувствуется, нет -  слышится! – с первых звуков. Пустые квинты виолончели и одиночные удары колоколов погружают в мрачный ужас Подсознательного, где постепенно, по мере погружения, разгорается безумный шабаш, среди которого мечется и рыдает виолончель. Как и Анжелика вчера, Алла обращается к простым жанрам и исторически закрепившимся символам: хорал, марш, вальс, пассажи и нисходящие ходы, но все это – с трагическим подтекстом. Если уж Хорал – так отпевающий, в хриплых кластерах которого слышен хор воронья над полем брани. Если уж вальс – так Dance Macabre. Идея лежит на поверхности: то же противостояние человека и рока, его дневного и ночного «Я», поверхностного и подсознательного, выраженное через противопоставление одинокой виолончели, персонифицирующей героя – и группы медных вкупе с ударными. Роковой грохот литавр, пронзительный хор меди – кошмарные призраки, преследующие нас. Голос нечистой совести. 

А в коде снова пустые затихающие квинты, удары колокола. Человек уходит из сна в бытие. Но неизвестно, где страшнее…

Иррациональность «Видений» Пенкиной была во втором отделении подхвачена сюрреальными образами семи вокальных отражений Д.Присяжнюка в цикле «Городской ангел» на стихи Аллы Головиной. Ксения Мамедова (сопрано) – хрупкий дубль Мэрилин Монро – неожиданно сильным грудным голосом вещала тайну любви: 

Я вижу острые зрачки.

Сердца играют в дурачки…

А минутой раньше звучало иное: 

Диван разодран на клочки

Коты играют в дурачки… - что есть отражение чего? Реальность ли отражение внутренней жизни человека или наоборот? Сам Денис Присяжнюк видит в отражении «масочные метаморфозы, игры в «своё чужое», дуализм, экспансии и ретроспекции вокруг одинокой души художника». 

В фортепианном квинтете Павла Плаксина сумрачность почти осязаемой тянущейся клейкой массы струнных рвалась на клочки декламациями фортепиано. Горстью капель утренней росы рассыпались хрустальные всплески пассажей в высоком регистре – и тонули в патетических воплях всех инструментов сразу. Все говорили о самом сокровенном – но одновременно.  В человеческом обществе в таком случае никто бы никого не услышал, а тут рождалась даже некая «гармония отчаяния». 

В коде возник потрясающий по красоте лирический эпизод – точнее, попытка эпизода, когда начинается мелодия, от которой замирает сердце… и не продолжается, а переходит в какую-то «мышиную возню».  Остается лишь тоска по ней, не вернувшейся... 

В пятницу дневной концерт отличался яркостью и непосредственностью солистов. Родион Замуруев – очень артистичный скрипач, из тех музыкантов, о которых говорят, что они заставят слушать любую, даже самую неинтересную музыку. Хотя в том концерте такой и не было. Замуруев исполнял «Интраду» Виктора Суслова – очень личное сочинение-вслушивание внутрь себя, в каждый звук, отзвук и призвук - и Сонату для скрипки и органа Татьяны Сергеевой. Соната, как и все сочинения Сергеевой, несет на себе яркий отпечаток ее динамичной личности: безумная виртуозность, наплывающие массивы звуков, саркастически-острые эпизоды «плясок и скачек». Даром, что за органом сидела сама Т.Сергеева, ведь когда ее слушаешь, невольно кажется, что такое, кроме нее, не сыграет никто. 

И, в противоположность безумию захлестнувших страстей – трогательно-хрупкий тембр голоса Светланы Савенко, иррациональный мир песен Берга, таких лиричных и таких надломленных.