В наше время ещё остались люди, которые чувствуют в музыке ангельское и божественное. Выступление Ивана Соколова в рамках фестиваля "Картинки с выставки", которое было наполнено теплым светом и энергией созидания, заставило застыть на мгновение.

Иван Глебович Соколов - композитор и пианист. В его творчестве нет поверхностных тем и образов: всё продумано с философской глубиной.

Скромно выйдя на сцену, маэстро сел за инструмент. И началось волшебство. Величественным раскатом в духе Мусоргского открылся цикл прелюдий Георгса Пелециса "Вниз по терциям". Из 30 прелюдий в концерте было исполнено 10.

Первая прелюдия как речь человека, которому не смеют перечить. Манифест, который должны принять. Вопрошающие отголоски - в противовес. "Почему так?" - отвечает главному голосу второй. Образы прелюдий живы и свободны, как люди, ведущие диалог, то соглашающиеся друг с другом, то спорящие. Они и радуются, и танцуют, и задумываются о вечном, и страдают.

Композитор затрагивает все грани жизни, а исполнитель это, в свою очередь, мастерски интерпретирует.

Овеянная морским ветром печаль звучит в четвертой прелюдии. Созерцание прозрачной глади, силуэт, задумчиво устремленный вдаль. Обо всём ушедшем можно вспомнить, всё, что не прощено - забыть.

Большая сила духа сквозит в каждом прикосновении к клавишам Ивана Соколова. Сознание открыто новой музыке, ничего не хочется добавить, ничего убрать. Прекрасная, современная по времени, классическая по форме музыка.

В последней из исполненных в этот вечер, десятой прелюдии тревога и вопрос: "Куда идём?" Композитор оглядывается и, то ли в ужасе, то ли в удивлении разводит руками: "Я не знаю".

На одном дыхании, лишь с маленькой цезурой, зазвучали "Евангельские картины" самого Ивана Соколова. Позже композитор объяснил: «Последняя песня Пелециса, мне показалось, тихая и уходящая в никуда. Мне не хотелось слушать аплодисменты, мне хотелось послушать тишину и перейти к своим прелюдиям».

«Евангельские картины» - тридцать одна прелюдия, речитатив и эпилог для фортепиано соло. «Хотелось отобразить в музыке годы жизни Иисуса Христа, о которых мы почти ничего не знаем – до Его Крещения и начала евангельской проповеди». Речитатив и эпилог были дописаны позже. «Мне хотелось написать пьесы, связанные с божественностью, с духовностью, хотя я, конечно, специально не думал об этом – эта направленность была заложена в самой идее».

Первая прелюдия напоминает нисхождение Ангела на землю и его сакральный диалог с Девой Марией. Далее - спокойно текущая мысль - бесконечное звёздное небо. Перед третьей прелюдией – большая, подчеркнутая и пустая, как вселенная, пауза.

Соколов считает, что пауза - самое важное и сокровенное в музыке. Стоит только наполнить её содержанием, и она обретёт в произведении главнейшую роль. Из грозного аккорда вырастают две темы, только начав развиваться, затихают. Исполнитель будто разговаривает с помощью рояля, заставляя его поддаваться любым своим порывам.

Будто тёмный вихрь пронёсся в небе, и несёт он в себе недоброе. Разразилась буря, звуки хаотично переплетаются, сменяя друг друга, мрачные тени заставляют забыть о светлых моментах.

Где же правда, где спасение и свет? Отголосками он проявляется, но не более. Звучит совсем отчаявшаяся, печальная, но не менее красивая тема. Она истаивает, в воздухе повисает лишь один, тот же вопрос: "Куда мы идём?" Это не Христос, это кто-то идущий попятам.

И снова в его паузе звучит бесконечность. Иван Соколов так же скромно кланяется и покидает сцену.

А вопрос так и повисает в воздухе.

Валерия Бражникова