4 июня. Концертный зал филармонии. Конец сезона. На улице – лето, солнце, зелень, а зал полон сосредоточенных лиц, с интересом взирающих на сцену, и лишь по временам отвлекающихся на боевые действия против мошкары, которая с увлечением покусывала сбросивших зимние шкурки нижегородцев. Что же составило жесткую конкуренцию прелестному летнему вечеру?

В зале филармонии шел эксперимент на живом теле знаменитой моцартовской оперы «Свадьба Фигаро». В юбилейный моцартовский год вполне естественным и гармоничным кажется обращение к творчеству «владыки муз». Не удивляет и выбор одного из перлов моцартовского комического гения. Необычно другое – исполнение оперы в филармоническом зале, в концертных условиях: пространство сцены поделено пополам, и слева разыгрывается само действо, а справа сидит оркестр. Но вы ошибетесь, если подумаете, что оркестр лишь сопровождает действо. Нет! Оркестр – действующее лицо, смеющееся вместе со всеми, подсказывающее героям и зрителям правильный ход, задающий направление всему действию, создающее настроение. В этот вечер – удивительно точно, изящно и интонационно непогрешимо. А уж дирижера, Александра Скульского, можно с полным правом включить в число главных героев: опера была задумана как аутентичное воссоздание условий первых исполнений, возвращение во времена Моцарта, и капельмейстер сидел за клавесином, сопровождая речитативные диалоги бряцанием этих «европейских гусель». Аутентика получилась ироничной и ненавязчивой: в переливах клавесинных аккордов можно было разобрать то бойкий наигрыш, то – марш Мендельсона. Да и герои оперы неоднократно кивали в сторону дирижера, заручаясь его поддержкой или вопрошая о чем-то.

Особо хочется отметить режиссуру: Владимир Агабабов просто превзошел самого себя. Концертное исполнение – это концертное исполнение, и от него вроде бы не ждешь особых сценических решений, точного следования реальности, бытовых подробностей. А меж тем, при минимуме аксессуаров, получились очень динамичные мизансцены, по-настоящему смешные. Из аксессуаров выделялись «два дюжих молодца, одинаковы с лица», - почти древний «Бог из машины», замечательный элемент нарочитой условности, который связывал многие сцены и позволял делать то, что трудно реализуемо в условиях концертной эстрады. Эти двое были «окном» и ловили Керубино (Ольга Борисова), бросившегося со сцены в зрительный зал. Они же были умиротворяющей «ночью», под звездным покровом которой разрешаются все коллизии, прощаются все прегрешения и становятся счастливыми все персонажи. Это в конце.

Но до него были целых три акта оперы, в каждом из которых – целый фейерверк решений: некоторые вполне стандартные, как то разделение хороши и плохих персонажей на светлых и темных (в решении одежды). Некоторые – совершенно удивительные: та же стайка юных Барбарин в количестве шести или восьми (сбилась со счета) штук, составляющих дивную компанию «мальчику резвому и кудрявому», Керубино. А теперь представьте себе знаменитое ариозо Барбарины «Уронила, потеряла», где эта девочка ищет потерянную булавку – в исполнении шести юных граций, «вырывающих» друг у друга по фразочке, по словечку; среди них немудрено заблудиться Фигаро, так и не понявшему, которой же из них была передана та самая булавка. Фантазия иногда заводила режиссера слишком далеко, и в некоторых сценах не хватало чувства меры (например, Фигаро (Егор Клементьев) и граф (Николай Печенкин) распускали вожделеющие руки что-то слишком часто, а Марцелина (Ольга Садкова) валялась на полу слишком долго) -  но это мелочи, искупающиеся искренним воодушевлением молодых артистов.

Артисты – это тоже «ноу-хау» спектакля, особый ход: все роли исполнялись студентами Нижегородской консерватории. И здесь тоже было немало «открытий чудных»: неплохие голоса, хорошие актерские данные, динамичность, свежесть. Граф был, как и положено, хорош собой и пел с чувством. Фигаро был настоящим Фигаро – славным влюбленным малым, немножечко пройдохой, но кто же удивится житейской сметке в слуге графа? Голосом Фигаро был слабоват, а так – всем взял. Базилио был неподражаемо противен, а Бартоло – скучен и трезв. Ансамблевые сцены были спеты и сыграны отлично, хор пел чисто, и вообще вечер был наполнен радостью за студентов родного учебного заведения, потому что показали они себя вовсе не студентами. Разумеется, не всё и не у всех получилось, но общее и целое достойно всяческих похвал. И были крики «Браво», цветы и поклоны: эксперимент удался.

Будет ли продолжение?

Анастасия Лямина